Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
Какой-то переломный момент в жизни. В последнее время вообще себя не чувствую.Вроде бы я есть,а морально меня нет.Странно.Пустая оболочка,а сама я витаю где-то рядом.Вроде бы вижу мир этими глазами,но смотрясь в зеркало,ощущаешь,что это не ты. Хочется чего-то нового,но ничего не получается.Не знаю,когда опять возьмусь за зарисовки.Похоже это называют творческим кризисом.
Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
Погода,погода. Сейчас сижу на лекарствах и ингаляторах,но осталось полмесяца,что в принципе радует.Математику,нет нет да да,а вытянула,имхо,это было не сильно сложно.Но как давят не выученные уроки.
Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
Спорная оценка по алгебре и английскому.Не вытяну на пятерку и мне конец. Облом полнейший. Бронхиальная астма,а погода как назло,хорошая. И уроки. Бррр. Пойду хоть супу поем.И сразу за учебу.
Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
Когда мне было 5 лет, мама всегда твердила мне, что самое важное в жизни — быть счастливым. Когда я пошла в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда выросту. Я написала «счастливой». Мне сказали – «ты не поняла задание», а я ответила — «вы не поняли жизнь».
Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
Наверное один из самых любимых фанфиков,настроение так поднимается. Автор: MorGun Бета: все фики отправлены ВиУ бете)) Название: Подсолнухи Размер: 1119 Жанр: чистое и светлое == романс? Пейринг: TYB!Тсуна, TYB!Занзас Саммари: по заявке 61\65 с арт-феста)) Рейтинг: G Размещение: запрещено Предупреждения: Тсуне 5-6 лет за канонность таймлайну не ручаюсь) От автора: Акира шок :Р Дисклеймер: не мое
Предупреждение: Тсуне лет пять-шесть.
Окунуться в детство.Лето. Воздух плавится от жара солнца, стрекот насекомых мягко вливается в уши, а от запаха, дурманящего запаха желтых цветов, так и хочется расчихаться. Но Тсуна терпит, раз за разом трет нос, прогоняя щекочущее ощущение, и продолжает идти вперед. Вчера он увидел здесь красивую бабочку, желтую, с ярко-синими прожилками на крыльях и алыми пятнышками по краям крыльев. Дедушка сказал, что это очень редкий вид и встретить ее к счастью, а вечером рассказал сказку. «Когда-то давно жила на этом свете девушка. И видела она в своих снах чужие судьбы. Столько смертей и болезней она перевидала на своем веку, что удивительно, как сохранила ясность разума. В тайне хранила красавица способность свою, не хотела колдуньей называться, но вот пришел час, когда она увидела во сне судьбу своего младшего брата, судьбу горькую и несчастливую. Тогда она взмолилась безымянным богам, что подарили ей этот дар, и попросила забрать у нее все, что угодно, лишь бы братец был счастлив. И когда начало исполняться пророчество, дева исчезла. Семья ее божилась, что, когда они зашли к ней в комнату, уже никого не было, лишь золотистая бабочка летала под потолком. Сейчас люди верят, что если долго-долго смотреть на узор у нее на крыльях можно увидеть свою судьбу». Папа тогда рассмеялся и сказал, что все это ерунда, но Тсуна упрямо возразил, что докажет ему. И вот сейчас он пробирается с зажатым в руке сачком через поле цветов, похожих на маленькие солнышки, и глазами ищет, не промелькнут ли где знакомые крылышки. Когда до забытого всеми знакомого чучела остается совсем чуть-чуть, Тсуна решает отдохнуть. Аккуратно кладет на землю сачок и соломенную шляпу, и, раскинув ноги и руки, ложится на землю. Травинки чуть покалывают шею, земля приятно холодит спину, а купол неба, раскинувшегося над ним неба, кажется бесконечным. Облака, белые пушистые звери, лениво скользят по синей глади. Тсуна тянет вверх руку, хочет потрогать, но пальцы хватают лишь жаркий сухой воздух. А внизу не так жарко, нет густого, забивающего ноздри аромата цветов. Тсуна довольно жмурится и потягивается, ему так хочется поспать, глаза слипаются, а солнце, теплое, совсем не обжигающее, мягкими мазками лучей ложится на щеки, согревает сбитые коленки и жарит приоткрытый живот. А, когда он приоткрывает глаза, на груди, совсем недалеко от носа, сидит та самая бабочка, и за мгновение до взлета синий узор на крыльях складывается в четкий крестик. Он еще долго смотрит вслед ускользающему силуэту, потом встает и бредет к чучелу. Чтобы там папа не говорил, а бабочка волшебная, пусть он пока и не знает, что она ему хотела сказать. Тсуна не сразу понимает, почему земля оказалась под носом, но вот чужое ворчание он слышит ясно. Его быстро и грубо поднимают, совсем как кота за шкирку, и Тсуна удивленно смотрит на незнакомца. Совсем взрослый, с коротким ежиком темных волос и загорелой кожей. - Ты кто? – хрипло спрашивают его. - Тсуна, - отвечает мальчик и с любопытством продолжает рассматривать нового знакомого. – Я здесь бабочку ловил, - добавляет он. - Ее все в детстве ловили, - хмыкает парень и ослабляет хватку, а потом и вовсе отпускает ворот рубашки. У Тсуны немного неприятно саднит шею, но он не показывает виду. - А ты что тут делаешь? – несмело спрашивает мальчик, с любопытством уставившись в вишневые глаза. - Спал. Тут тихо, - и, чуть усмехаясь, добавляет, - было тихо. - Тут здорово! Лежать прохладно и пахнет травой, а не солнечными цветами. - «Солнечными цветами»? – переспрашивает парень, а потом поясняет: - Это подсолнухи, балда. Растут под солнцем. Тсуна смеется и вслух повторяет название. Ему нравится этот человек, ему нравится это поле с желтыми-желтыми цветами, ему нравится эта страна. И-та-ли-я, как назвала ее мама. - А откуда ты знаешь японский? – Тсуне интересно. - Я вообще много, что знаю. – Парень скидывает его с колен и снова ложится на землю. Подумав, Тсуна растягивается рядом. - А знаешь, почему нельзя потрогать облака? - Потому что они далеко. - Это как? Вот же они… - Палец тыкает в самое большое из них, с пухлыми белыми горбами. - Ты же не можешь поймать ту бабочку, вот так и с облаками, мы смотрим на них, но на деле они далеко. Тсуна хмурится: - Но бабочку мы не видим, а облака вот они! - А ты представь, что бабочка села на самый верх высокого дерева, - терпеливо поясняет его новый друг, - а ты стоишь снизу и видишь ее. - Понятно. – Разочарованный вздох так и рвется из груди. – Они, наверное, такие мягкие… Парень смеется и грубо треплет его по волосам. - Мелкий ты еще, вот подрастешь и перестанешь думать о всякой ерунде. - Не перестану, - упрямо возражает Тсуна. – Мама говорит, что я ро-ман-тик. - Права твоя мама. – Парень снисходительно улыбается, и Тсуна довольно жмурится.
Домой он возвращается поздно. Соломенную шляпку он подарил чучелу, как и сачок – его новый друг рассказал, зачем на самом деле он нужен, и Тсуна долго возмущался, как так можно обращаться с бедными бабочками. Большой дом дедушки весь в огнях светящихся окон, у входа как всегда много машин. Мама говорила, деда важный человек, а еще у него есть сын, правда, его Тсуна никогда не видел. Когда Тсуна осторожно открывает дверь, на него тут же устремляется множество взглядов. - Так этот мелкий сын Емицу? – От человека, сказавшим это, веет холодом. Тсуна застывает. - Занзас, не пугай ребенка, - мягко журит парня дедушка. У того черные волосы, вишневые глаза и темная от загара кожа, но Тсуне кажется, что они никогда раньше не встречались. Мальчик смотрит в знакомые глаза, но видит в них только холодное безразличие и равнодушие. Весь ужин он смотрит в тарелку и жует молча, нехотя. - Ну что, милый, ты нашел свою бабочку? – У мамы мягкий, ласковый голос, и Тсуна не хочет расстраивать ее своим молчанием. - Да, а еще я встретил нового друга! Правда, он совсем взрослый. - Тсуна, ты ничего не путаешь? Там не могло быть никого постороннего. – Дедушка хмурится и переглядывается с отцом. Мальчик чувствует, как его прожигают насквозь вишневые глаза. Он сглатывает и весело добавляет: - Я подарил ему сачок и шляпу, а то мне грустно на него смотреть. Ему наверно жарко. Занзас отворачивается и что-то говорит дедушке на незнакомом языке. -Так ты про пугало? Какое у тебя воображение. – Они все смеются. Тсуна молчит и ковыряется в тарелке. - Занзас, ты надолго? - Завтра утром уезжаю. - Мог бы остаться подольше, - укоризненно говорит деда. - Не вижу смысла. После ужина Тсуна отпрашивается погулять. Ненадолго, говорит мама, и они с папой куда-то уходят. До поля с подсолнухами совсем недалеко. А небо уже не голубое – по небосклону размазали красную краску, большие облака похудели – ниточки-клочки, подсвеченные розовым. Лишь запах цветов все тот же – дурманящий, густой аромат… Пока он бежал до пугала – запыхался, но знакомая соломенная шляпа заставила его улыбнуться. - Я слышал, ты завтра уезжаешь, зашел попрощаться, - громко говорил чучелу Тсуна. – Я буду скучать. И с чувством выполненного долга побежал назад. Подсолнухи покачивались там, где он пробегал.
Прочь - из сердца клюв, и с двери - прочь виденье навсегда! Ворон: "Больше никогда!"
У меня началась депрессия. Нет, ничего серьезного не происходит: ни крокодильих слез, ни транквилизаторов, ни отсутствия аппетита, ни желания закрыться у себя и никого не видеть. Просто меня все достало. В один прекрасный день я кого-нибудь убью. Кого-нибудь, кто ответит на звонок в кино во время сеанса. Когда прочтете об этом в криминальной хронике, знайте, что это была я.